Форма: "Философско-эротический роман"
Жанр: "Постапокалипсис"

Купить в виде книги

СЛОЖНЫЙ ВЫБОР

(C) Гаузер Э.Г., Баку, 07.12.17, www.erichware.name

[ 0 ]  [ 1 ]  [ 2 ]  [ 3 ]  [ 4 ]  [ 5 ]  страница 6  [ 7 ]  [ 8 ]  [ 9 ]  [ 10 ]  [ 11 ]

17

Наступила зима. Как и предсказывал Вадим, снега не было. Да и дождей было не так уж много, и ветров сильных не было, и солнце не стало ниже. Просто стало заметно прохладнее, особенно в утренних и вечерних сумерках. Но именно прохладнее, а не холоднее.

Чтобы совсем не умереть от скуки, Лала уже давно стала учить Зулю санскриту. Впрочем, дело было не только в скуке. С одной стороны, Лала просто боялась забыть язык, которым не пользовалась. С другой, сама Зуля помнила, как мантра помогла ей во сне избавиться от неприятностей (а она почему-то была убеждена, что это не просто сон, а то и вовсе не сон был).

Санскрит Лала знала если не в совершенстве, то на очень высоком уровне. Как это получилось, она никому не рассказывала, да никто и не спрашивал - мало ли откуда кто что знает. Но как учить языку без письменности? Впрочем, дети ведь сначала говорить учатся, а потом уже читать и писать. “А что будет с нашими детьми?”, - думала Лала, - “Ведь они никогда не будут уметь читать, а уж писать и подавно. Неужели все будущие поколения обречены жить как неандертальцы?”.

Они вдвоем уже иногда говорили на санскрите, и мантры пели часто. А вот песни на русском не пел уже никто. И улыбаться они все стали заметно реже, все больше погружаясь в собственные мысли. К концу зимы некоторые девушки стали замечать, что у них и мыслей-то уже почти нет. О чем думать? Прошлое почти забылось и никакого интереса уже не представляло, будущее было столь расплывчато, что думать о нем было практически невозможно. А в настоящем все было так просто и однообразно, что тоже давно не нуждалось в осмыслении.

Скоро должны были начать появляться дети. “Как у животных, по весне”, - с оттенком горечи заметила однажды Вика. Весна, кстати, началась тоже довольно резко, как и осень в свое время. Еще вчера все деревья стояли голыми, а сегодня на них появилось множество зеленых листьев, пока маленьких, конечно, но стадии почек точно не было. Не могли же они не заметить! Птиц не было слышно.

Костику очень хотелось поймать момент, когда же они появятся. Как это произойдет? Исчезновение птиц им увидеть не дали, загнав в пещеры сильным дождем. Костик был уверен, что и появление птиц от них тоже спрячут. “Но почему?”, - в который раз спрашивал он себя и не находил разумного ответа. Точнее, ответ был, но он казался настолько диким, что Костик категорически его отбрасывал.

Птицы появились однажды ночью. Костик, разумеется, проспал этот момент, но он утешал себя тем, что в темноте все равно ничего бы не увидел. И опять в густой листве высоко в кронах раздавалось птичье пение. И опять, сколько ни стоял он под деревьями (все равно заняться больше нечем!), ни одну птицу он так и не увидел.

А на следующий день у людей появилось первое пополнение. Катя возилась с овощами, как вдруг удивленно выпрямилась и сказала только одно слово: “началось!”. И убежала в свою пещеру, точнее, не убежала, а ушла как могла быстро. За ней тут же устремились Оля и Мишка. Оля как медик, а Мишка как будущий папа, присутствовать при родах. Да и мало ли какая помощь понадобится?

Костик подумал, что и ему придется принимать роды у своих жен, но эта мысль не внушила ему радости. Он ничего не смыслил в медицине и очень боялся, что не справится.

Первенец был мальчик. Его обмыли в подогретой воде, острым камнем обрезали пуповину. Но в целом процесс не вызвал каких-либо сложностей.

Когда Катя немного отлежалась, и малыша поднесли к ее груди, встал вопрос об имени. В ее пещеру набилось практически все население лагеря, но девушка была еще довольно слаба и попросила отложить дискуссию на потом. “Успеем еще!”, - устало прошептала она и вместе с ребенком погрузилась в сон. Все тихо вышли, а Мишка остался. Теперь ему придется помогать своей жене, как говорится, по полной программе...

Молоко у Кати было, ребенок был не капризным, но иногда лагерь наполнялся громким недовольным криком. “Хорошо хоть, не ночью!”, - думал Костик. Он вообще поймал себя на мысли, что очень боится своего отцовства. Боится ответственности, нарушения привычного порядка. Да, ему было скучно, и появление ребенка было бы прекрасным развлечением. Но и к скуке он привык, вот в чем дело...

Ждать пришлось недолго. Вскоре родила Эля. Ее роды прошли не так гладко, ей было больно, она плакала и очень боялась. Оля давала указания, а Костик старался все сделать правильно. Но ему ужасно хотелось убежать в лес и вернуться тогда, когда все будет позади. Тем не менее, родившаяся девочка оказалась именно у него в руках. Она была очень похожа на Элю, хотя, что там можно увидеть в сморщенном комочке?

Когда Эля тоже заснула, Костик не выдержал и попросил Олю подежурить за него. А сам поскорее вышел наружу. Последующие несколько дней он всеми силами старался увильнуть от ухода за женой и дочкой, но кто кроме него? Оля даже пристыдила его как-то, оставшись наедине. А у Костика, похоже, была послеродовая депрессия, вместо Эли. Потому что Эля была на вершине счастья! И молоко у нее было, и дочка была такой аккуратной и даже красивой, что для новорожденного младенца редкость. Или ей просто так казалось?

С именами решили отступить от стандарта. Ну не называть же родившихся в таких условиях детей привычным набором “Петя”, “Маша”, “Вася” и т.д.? Тем более, что привычных имен не так уж много... И Катя назвала сына Сатеран, никому не объяснив причину. “А сокращать буду Сатик”, - решила она, но из этого ничего не вышло. Не клеилось к ее сыну фамильярное “Сатик”...

А Эля назвала дочку Лея. Она хотела посоветоваться с Костиком, но тот почти не виделся с ней. Он вдруг понял, что по-настоящему не любил ни Лалу, ни Элю, ни даже Лену. Он сам удивился этому открытию, ведь вначале ему казалось, что он искренне любит всех своих жен. Но видимо, он так и не понял, что же такое эта загадочная Любовь... “Как же так?”, - задавал он себе этот вопрос снова и снова, чувствуя отчуждение и удивляясь даже пропавшему желанию секса в последнее время. Он смотрел на Элю, вспоминая минуты их наивысшей близости, но эти воспоминания вызывали в нем только глухое раздражение.

Эля тяжело переживала поведение Костика. Конечно, рождение дочки отвлекало ее от раздумий, но иногда тоска наваливалась со всей силой. Ведь в той, прошлой, жизни она почти не видела любви вокруг себя, но мечтала именно о ней, и не просто мечтала - любовь переполняла ее через край. И вот тут она встретила Костика, который был словно создан для нее. Несколько счастливых месяцев, но вот теперь... Она иногда пыталась подойти к нему, пыталась просить его о какой-то помощи. Но чем больше она к нему приставала, тем дальше он от нее отходил.

Однажды все поселенцы разбрелись по делам, а Эля сидела в своей пещере и плакала. Лея спала рядом, тихо и безмятежно. Неожиданно в пещеру зашла Зуля. На самом деле, она давно переживала за Элю и вот сейчас увидела ее в слезах. “Эля, ты что! Тебе нельзя плакать, молоко пропасть может! А супермаркетов со смесями тут нет!”. Но Эля продолжала всхлипывать: “За что? Я ведь люблю его, мне никто больше и не нужен. А что нужно ему?”. Зуля решительно вышла поискать Костика.

А что его искать? Костик сидел на приступочке перед своей пещерой и смотрел куда-то в одну точку. Зуля подошла к нему вплотную и молча застыла. Взгляд Костика стал осмысленным, и он поднял глаза на нее. Не только глаза. И прежде, чем она успела начать свою продуманную гневную тираду, он вдруг обнял ее пониже спины и прижался губами к ее животу.

В первый момент Зуля дернулась, пытаясь вырваться. Но не смогла. Конечно, при желании... Но она вдруг поняла, что сильного желания вырваться у нее нет. Мало того, ей приятно то, что происходит. “Как же так?”, - удивленно думала она, - “А Мишка?”. Но факт был налицо. Тем временем, Костик продолжал целовать ее живот, спускаясь все ниже.

“Ты с ума сошел? А вдруг кто придет? И вообще - нам же нельзя этим заниматься!”. Но она знала, что в это время никто не придет, и что нельзя было делать только то, что могло привести к беременности. А они с Мишкой тоже уже давно делали только то, что к беременности привести не могло...

Если бы Костик ее не держал, она бы упала. А он вертел ее во все стороны, не отрывая губ от ее тела. “И плевать, что ночью она была с Мишкой!”, - думал он. В нем бушевал протест, протест против всей ситуации. Давний, накопившийся. Да, Зуля ему нравилась, но не любовь двигала им сейчас, а нечто гораздо более низменное. Она не сопротивлялась больше, скорее, наоборот. И увидев ее готовность ко всему, Костик оторвал губы от ее действительно красивой формы и посадил к себе на колени.

Все происходило очень быстро. Но ей происшедшее было не менее приятно, чем ему. Когда они обрели способность воспринимать окружающий мир, она не испытывала ни стыда, ни смущения. “Неужели и мне так наскучило все вокруг?”, - думала она.

А вот Костик вдруг устыдился. Но не перед Мишкой ему было стыдно, нет. Он прекрасно видел, откуда вышла Зуля, и понимал, почему она в гневе. Страдания Эли он и сам не мог не заметить. И вот теперь вдруг почувствовал, что предал ее. За что?

Да, ему было приятно то, что случилось. Но это было удовольствие не духовное, а телесное. Он вдруг увидел ситуацию со стороны и ему опять вспомнился зоопарк, где прямо перед посетителями равнодушно совокуплялись две обезьяны, не обращая никакого внимания на комментарии людей, дерущихся у клетки за место с лучшим обзором. Люди тогда выглядели гораздо непривлекательнее обезьян, но сейчас Костик почувствовал себя бабуином.

Надеясь на то, что их никто не видел, он пошел вслед за Зулей на речку. Но их видели. Точнее, слышали и догадались. Когда Зуля и Костик пропали из вида, из своей пещеры вышла Лала и пошла к Эле. Эля не плакала, но сидела на кровати с отрешенным видом и всхлипывала, глядя на спящую дочку. Лала молча взяла ее за руку, приложила палец к губам и буквально выволокла упирающуюся Элю наружу.

- Зачем? Что случилось?

- Эля, мы все не слепые. Вы с Костиком поссорились?

- Я не ссорилась! Я ничего плохого ему не делала! Почему он меня бросил? Почему он не разговаривает со мной, не приходит ко мне, не помогает даже? Это ведь его дочка! Он должен заботиться о нас!

- Эля, ты действительно его любишь?

- Конечно!

- А что это значит?

- Это значит, что я хочу быть рядом с ним, я хочу, чтобы он был со мной, чтобы он беспокоился обо мне, чтобы он мне помогал, чтобы он любил меня и ласкал. Как раньше!

- А ты посчитала, сколько раз произнесла “он должен” и “я хочу”? (Лала все говорила спокойно, но с некоторой иронией, а вот Эля, хоть и шептала, но почти кричала при этом).

Эля запнулась на полуслове и удивленно посмотрела на Лалу.

- Понимаешь, милая, (Лала смотрела Эле прямо в глаза и слегка касалась ее руки), ты все время требуешь. А ты не видишь, что происходит с самим Костиком? Он не только с тобой, он ни с кем из нас не разговаривает! Ему сейчас очень плохо, он только сейчас осознал все происшедшее. И ему сейчас жутко тоскливо. Он ведь мужчина, он чувствует потребность вести свою семью вперед, но вперед вести некуда! Он не может ничего делать, он не понимает будущего и ему просто скучно в этой обстановке. Неужели ты всего этого не видишь?! Ему любовь и поддержка нужны не меньше, чем тебе, но что он видит? Претензии и требования. Знаешь, один мудрый человек сказал такую фразу: “Требования убивают любовь”. Так чему же ты удивляешься?

- Я... я не думала об этом... (Эля покраснела и огляделась вокруг).

- Вот и напрасно. Любовь - это не основание требовать, пойми! Ты его любишь? Тогда будь ему опорой и поддержкой, принимай его таким, какой он есть. А главное, ничего от него не жди! Как только ты перестанешь ждать и требовать, он перестанет тебя бояться. А любовь и страх несовместимы... И будь внимательнее к нему, он ведь не робот, а тоже человек!

- А ты? Ты-то его любишь сама?

- Я? (Лала еле заметно улыбнулась) Не знаю. Точнее, знаю, но поймешь ли ты? Я люблю его, но во мне нет страсти. Нет чувства собственности, нет ревности и обиды. Это не та любовь, которую показывали в кино раньше... Мне вообще кажется, что я за эти месяцы сильно изменилась. Впрочем, я и раньше не была особо привязчивой...

- Но разве это любовь, если нет страсти? Разве любовь - это не желание быть все время рядом, не желание раствориться в любимом?

- Но ты ведь не хочешь раствориться, ты хочешь, чтобы он растворился в тебе! Иначе ты не плакала бы... Так в чем же твоя любовь?

- Не знаю... Все это слишком сложно для меня... Но я правда не замечала, что с Костиком происходит... А давно это? Я думала, что он просто разлюбил меня и...

- А разве он тебя любил по-настоящему? Разве не он отдал тебя Мишке когда-то?

- Да, но потом нам было так хорошо вместе!

- Да, хорошо, но любовь ли это? (Лала засмеялась) Мне тоже было с ним хорошо по ночам, я и не отрицаю. Но ты пойми, люди меняются, как и обстоятельства. Сейчас мне все это уже не нужно.

- А мне нужно! (Эля сказала это громко и тут же осеклась) Я не такая продвинутая как ты, я не медитирую каждый день (“И напрасно, между прочим” - вполголоса вставила Лала), я хочу нормальной земной семьи, нормальных отношений!

- Эля, ну какие тут “нормальные отношения”? Разве мы тут в привычных условиях? О чем ты говоришь! Или ты тоже пока не осознала, что тебя окружает и где ты находишься? Проснись!

Эля на секунду замерла, потом вдруг весело рассмеялась: “Ну и дура же я! Спасибо тебе... Да, наверно, я все еще мысленно в прошлом, в прежней жизни... И ты права, я слишком давила на Костика в последнее время. Но я никогда не думала, что чья-то любовь может быть обузой!..”. Конец фразы она пробормотала еле слышно и без тени смеха.

- Любовь не может. Но любовь не требует, помни это...

Из пещеры послышалось сопение и тихое бормотание. Эля поцеловала Лалу (чего та никак не ожидала) и скользнула в темноту проема. “Малышка, я тут!” - услышала Лала ее звонкий голос. И, улыбнувшись улыбкой Джоконды, Лала пошла к себе.

Зуля и Костик молча барахтались в воде, на значительном расстоянии друг от друга. Оба понимали, что произошедшее между ними было случайностью, да и не было у них желания продолжать эти отношения. Случилось - и случилось.

Тем не менее, когда Зуля уже ночью осталась наедине с Мишкой, она не выдержала и все ему рассказала. “И с кем тебе было приятнее?”, - спросил Мишка с деланным равнодушием. “С тобой!”, - Зуля ответила так искренне, что сомневаться в ее словах не приходилось. “Я не хотела бы быть его женой”, - продолжила она чуть погодя. “И больше этого не будет”, - добавила она твердо и серьезно, но Мишке почему-то стало смешно. Все-таки, Зуля была еще в сущности ребенком. Хотя и повзрослевшим за эти месяцы...

Он обнял свою любимую жену и тихонько спросил в самое ухо: “А не пора ли тебе забеременеть? Я соскучился по твоей...”. Она не дала ему закончить фразу, прижалась к его губам и прошептала: “Делай со мной что хочешь...”.

А Костик, выбравшись из воды, неожиданно для себя пошел в пещеру Эли. Когда он появился, она как раз кормила их малышку, мурлыча какую-то мелодию. Маленькая Лея чмокала, уцепившись крохотной ручонкой за не слишком большую, но очень красивую грудь Эли. Впрочем, красота этого источника ей была неведома. Зато Костик, впервые заставший воочию процесс питания, почувствовал странную смесь умиления, покоя и желания. К удивлению своему, он вдруг осознал, что, несмотря на все свои былые переживания и перепады настроения, он соскучился по Эле. Тем более, что он не спал с ней уже много месяцев. А Лена, несмотря на все ее мастерство, не могла дать ему ту нежность, на которую была способна только Эля. Впрочем, пока цикл не установился, не стоило возобновлять любовные утехи...

Костик постоял рядом, погладил по голове сначала дочку (а та даже глаз не приоткрыла, продолжая жадно чмокать), потом жену (которая вскинула голову и посмотрела ему в глаза, словно спрашивая, чего ждать), кивнул ей головой и вышел наружу, чтобы не мешать.

Светило солнце, неподалеку среди деревьев ворковали и чирикали птицы, как всегда, невидимые. “И чего я так захандрил?”, - думал он. “Жизнь ведь прекрасна!”.

И Костик, почувствовав прилив желания хозяйствовать, снова направился в лес потрясти фруктовые деревья (“груши околачивать”, - как мысленно называл он это занятие). Конечно, собирать яблоки и груши лучше было бы прямо с веток, но деревья были высокими, и без одежды залезать на них было некомфортно.

18

Постепенно число детей в лагере стало возрастать. Интереснее всего роды прошли у Лалы. Мало того, что она не испытывала никакого дискомфорта или боли, так она еще постоянно поддерживала контакт с ребенком. Он словно указывал ей, как надо себя вести, чтобы процесс проходил как можно более гладко.

Вообще-то, у животных роды проходят гораздо спокойнее и безопаснее, чем у человека. Религиозные люди искренне верят, что родовые муки являются расплатой за гастрономические грехи Адама и Евы, а вот люди ученые считают, что это - плата за прямохождение. Животные ведь на четырех ногах перемещаются, а люди встали на две ноги. Это изменило строение позвоночника и тазовых костей, что привело к сокращению сроков беременности (дети у людей родятся уж слишком беспомощными в сравнении с другими животными) и усложнило как само вынашивание, так и процесс родов.

Что интересно, у Лалы все прошло как по маслу. Никакой усталости, никаких повреждений - она была так же бодра и спокойна, как и все прошедшее время. Мальчик тоже был на редкость аккуратным. Он удивленно посмотрел вокруг, вздохнул полной грудью и... Нет, не заплакал, не закричал жалобно и горько. Он просто спокойно выдохнул и блаженно закрыл глаза.

Конечно, дети должны кричать, чтобы развивать легкие. И конечно, у него еще будут поводы потренировать дыхательную систему. Но пока что повода для криков и жалоб не было, так зачем шуметь?

На Костика, Инну, Олю и Лену, которые присутствовали при появлении малыша, это произвело большое впечатление. Сама Оля к тому моменту тоже родила, у нее была девочка. Довольно крупная, что стало причиной небольших разрывов и даже кровотечения. Но поселенцы уже освоились с местной флорой и нашли траву, которая быстро остановила кровь и ускорила заживление трещин. Оля назвала девочку Шела. Она и сама не знала, что значит это слово (и значит ли), просто ей так захотелось. Возможно, в ее подсознании осталось имя Шейла, как звали ее подругу по детскому саду. Кто знает?

А Лала уже давно называла сына Аримас, с упором на первое “А”. И тоже не говорила, почему.

Вика назвала дочь Каррут, Зара своего сына - Тинакам. Имена все были как на подбор необычные, но они так все и решили - давать детям новые имена. Ведь они жили в новом мире, совсем новом. Какие уж тут “Андреи”, “Пети” и “Ларисы”? Тем более, что, вообще говоря, имя человека должно быть уникальным. А то, что за безобразие, когда в одном классе сидят три Павла или четыре Наташи? Смешно и глупо...

Сейчас в лагере было 6 детей, шесть мам состоявшихся и 3 мамы потенциальные. Чтобы не рожать зимой (все же боязно), поселенцы решили, что три оставшиеся девушки забеременеют в начале лета. Ну, или как уж там получится, но не раньше. А те, кто уже родил, пока продолжат вести отшельническую жизнь. Малыши нуждались в постоянном присмотре, да и беременность “по горячим следам” была очень вероятна, но очень не желательна.

Пока все дети были на грудном кормлении, но скоро их придется переводить на подкормку. Но как? Пока нет зубов, никакие куски давать нельзя, а каши варить не из чего...

Костик с Мишкой, а также Лена, Зуля и Инна продолжали вести все хозяйство. Вадим, конечно, тоже участвовал в делах, но общение почти прекратил. Все дни он проводил у коров, беседуя с ними шепотом. О чем? Никто не слышал, потому что при появлении вблизи других поселенцев, он всегда умолкал. Им очень хотелось подкрасться и подслушать, но никому не хотелось обижать Вадима или ссориться с ним.

Зато Вадим снабжал их и молоком, и продуктами брожения. Он научился делать нечто похожее на мацони и даже на белый сыр. Кстати, совершенно не соленый, потому что свободной соли у них не было. Тем не менее, почему-то никто не испытывал дефицита натрия или хлора.

[ 0 ]  [ 1 ]  [ 2 ]  [ 3 ]  [ 4 ]  [ 5 ]  страница 6  [ 7 ]  [ 8 ]  [ 9 ]  [ 10 ]  [ 11 ]